Сложнейшая проблема, которая во многих людей возникает – непреодолимые сомнения относительно возможности полного подчинения властных действий морального права – обусловлены ощущениям, которое навязывает сама действительность, ощущением того, что политики, иногда натянуто, прибегают к категории наименьшего зла.
Перечень драматических проблем, перед которыми может появиться политик, привел Жак Мариан, пересчитывая действия, к которым иногда политик должен удаваться: „применение государством принуждения (даже военных средств, в случае абсолютной необходимости, против несправедливой агрессии); использование тайных служб и методов, которые будто бы не должны коррумпировать людей, но не могут обойтись без услуг коррупционеров; применение полицейских методов, которые никогда не должны нарушать права человека, и невозможность избежать при этому грубости; эгоизм и категоричность, за которые отдельные индивиды наказываются; постоянный недостаток доверия и подозрительность; хитрость, которая необязательно направлена в ущерб других государств, законодательное допущение определенных исключений; признание принципа меньшего зла, или признание fait, что позволяет сохранить блага, незаконно приобретенные в прошлом, потому что межчеловеческие отношения и связи, которые возникли теперь, предоставляют им законности.”
Именно такого рода дилеммы и принуждения, которые возникают в процессе осуществления власти, склоняют кое-кого к мысли, которые в этой сфере допустима какая-то другая нравственность, чем и, какой мы руководствуемся в обычной жизни. Проще говоря, кое-кто считает, что людям, которые отправляют власть, разрешено выбирать меньшее зло и что общественное добро оправдывает иногда применение морально сомнительных методов. Иногда так понимается предложенное Максом Вебером различение этики добрых интенций и этики ответственности.
Неужели моральные принципы, которые касаются меньшего зла, разрушаются под давлением жестких политических реалий? Отличается ли этическая нравственность отличается от нравственности будничной жизни?
Припомним, прежде всего, три традиционных принципа на тему меньшего зла:
Во-первых, относительное зло, которое мы переживаем нет никаких сомнений, которые можно выбирать меньшее зло. Поэтому, например, мы соглашаемся на ампутацию руки или ноги, если альтернативой является потеря жизни.
Во-вторых, никогда нельзя под поводом меньшего зла совершать моральное зло. В конце концов, вообще нельзя, ведь причинение меньшего зла всегда оборачивается причинением зла большего. Другими словами, с помощью злых средств добрая цель никогда не достигается. Их применение развращает людей, разрушает цель, которую мы таким способом хотим достичь.
В-третьих, только в одной единой ситуации мы можем выбрать моральное зло как меньше зло: когда его совершает кто-то другой, когда мы не можем удержать от причинения зла, а от нас зависит лишь то, нанесет ли он больше или меньше зло. Если, например, вор ставит нас перед выбором ” деньги или жизнь”, тогда мы имеем вести себя так, чтобы нас пограбили, но не убили, вопреки тому, что ограбление является также тяжелым преступлением.
Присмотримся внимательнее к только что приведенному перечню драматических решений, перед которыми могут оказаться люди, которые осуществляют власть. Заметим, что другими здесь есть не моральные принципы, которые честный политик хочет применить во имя добра. Так же из собственного опыта знаем, что это значит, сохранять тайну, когда опасаемся, что кто-то может использовать против нас известную правду. И целиком справедливо не усматриваем в этом ничего аморального.
Даже применение принципа меньшего зла, относительно зла, вызванного другими людьми, осуществляется нами чаще, чем могло бы казаться. Не износим ли мы мелких несправедливостей, чтобы предотвратить большую ненависть? Во время войны политик может стать перед вопросом, или можно допустить разрушение врагом целого города, если это предоставляет шанс спасти целую страну.