Нравственность не является такой сферой людской деятельности, которую бы можно было поставить в стороне от других человеческих дел. Она составляет универсальное измерение нашей жизни. Все наши конкретные действия являются добрыми или злыми. Какие-то действия могут быть морально нейтральными, то есть вне добра и зла, только тогда, когда мы трактуем их абстрактно. Например, посещение соседа, написание статьи, участие в политических совещаниях и т.д., могут быть чем-то морально нейтральным, чем-то, что лишь в конкретной реализации становится моральным или не моральным действием.
Так вот нет оснований, чтобы фактически реализованное, а не рассмотренное абстрактно отправление власти, имело бы быть лишенным черт нравственности или не нравственности. Вместе с тем следует учитывать и на то, что в наше время не только сферу осуществления власти стараются изъять из-под действия моральных законов. Например, в хозяйственных сферах временами формируется взгляд, по которому действие моральных принципов иногда могут приостанавливать законы экономики. Это не так, ведь моральному праву подлежат все человеческие действия, все без исключения, и в том числе действия политические, художественные или экономические.
Следует осознать еще одно недоразумение, когда речь идет о нравственности и не нравственности в любой сфере людской активности и, между прочим, в сфере власти. А именно: благодаря Канту в европейской моральной рефлексии преобладает деонтология, то есть идея обязанности. В результате иногда создается впечатление, которое этиков и философов морали главным образом интересует поиск ответа на вопрос: что нам можно и чего нельзя, что мы должны делать и что нам запрещено. Конечно, вопрос о границе между добром и злом очень важный, хуже, что он почти монополизировал моральную рефлексию. Да так монополизировал, что из поля наших моральных интересов и поисков почти исчезли возможно важнее вопросы.
Следует вспомнить старых моралистов, которые указывали на радикальное отличие моральных принципов, которые касаются зла и добра. А именно, что зло нельзя совершать ни при каких обстоятельствах, вместо того наша обязанность совершать добро может реализовываться в разное время, в тысячу образов, выбор которых большой мерой зависит от нас самых. Пространство нашей моральной свободы огромное, потому что нам принадлежит не только выбор образа осуществления добра, но часто и выбор самого добра, которое имеем намерение совершить.
Если тема „нравственность в сфере осуществления власти” вызывает негативные ассоциации с запретами на некоторые действия, то наверно лишь поэтому, что мало размышляем о смысле, объеме и возможностях, которые возникают из нашей моральной свободы. Недостаток такой рефлексии над политической деятельностью может стать одной из причин достойного сожаления взгляда, по которому осуществление власти есть чем-то от природы обделенным.